Я никогда не видел пароход «Адмирал Нахимов», хоть и успел немного пожить с ним в одном времени. Да и что толку, приведи меня, четырёхлетнего, мама на причал в Новороссийске, где «Адмирала Нахимова» видели в последний раз? Я бы всё равно его не запомнил. Также смутно всплывает в памяти посещение памятника на мысе Дооб, когда я с родителями в восемь лет отдыхал в посёлке Кабардинка.

В этот раз годовщина трагедии и проводящийся рейс памяти и скорби выпадал на субботу. План мероприятий отточен годами: с утра выход в море на катере из Новороссийска, вечером митинг у памятника в Кабардинке.
Выезжать из Сочи нужно было в пятницу и не в ночь, чтобы в субботу иметь свежие силы. Как после заметил мой сосед по номеру Александр: «Молодым тяжело такой день провести, а что говорить о стариках?»
На работе я соврал. Не помню, что конкретно сказал руководству, но только не правду. Причин этому было две: мне не хотелось выглядеть идиотом. Да-да, сейчас в глазах зачарованных деньгами людей такую поездку может осуществить только безнадежный идиот, а, во-вторых, мне, слабоумному, не хотелось даже словом делиться об этой трагедии и людях, причастных к ней, с равнодушными.
В то время как я стоял в пробке под Туапсе, прибывшие и расселившиеся в Широкой Балке участники рейса скорби и памяти, пили чай с главой Новороссийска. Далее их ждал обед в пароходстве «Новошип» и экскурсия по парку.

Поселили меня в двухместном номере, вместе с упомянутым выше Александром Колесовым, братом погибшей Людмилы Колесовой – ей было 26. Конечно, Александр мне в отцы годился, я так до отъезда и не смог окончательно перейти с ним на «ты», говорил через раз, то «ты», то «вы», конфузясь при этом.
На ужине обратил внимание на двух дюжих мужиков за соседним столом. Подумал: «Ну, началось… Паши Эмильевичи». Оказалось, водители, причём лихие – прибытие участников ожидалось сегодня под утро, они домчали к полуночи.

Разыскал директора фонда «Нахимовец» Наталию Рождественскую. Это на её хрупкие плечи вот уже 7 лет ложится полная организация всего мероприятия. А до этого всем этим занималась её мама – Галина Андриевская. Перед 20-ой годовщиной её не стало… Для нахимовцев вообще время с 1986 года измеряется не годами, а порядковым номером годовщины. То и слышно во дворике: «А помнишь, Таня, на двадцать пятой…?», «Лидия Викторовна поранила ногу и не приехала на двадцать седьмую!», «Луиза Васильевна, это тот, которого вы мне на двадцатой представляли?»…
Наталия взмылена и ей явно не до меня. Быстрое знакомство и мне вручается обещанная книга о пароходе, чтобы не было скучно. Моё состояние скукой можно назвать с трудом. Больше всего это похоже на одиночество – весь корпус заселен участниками рейса, которые напрямую имеют отношение к трагедии, знают друг друга много лет. Самое главное, что нет траурной атмосферы. Беседуют, шутят, смеются. Как будто перед бурей.

Книгу я так и не открыл. До вечера мы разговаривали с Александром о наводнении на Дальнем Востоке, городе Хэйхэ, китайцах и опустении Комсомольска-на-Амуре. Александр сам в прошлом году перебрался из Хабаровского края в станицу под Темрюком, да всё не может привыкнуть к новой жизни. О «Нахимове» мы говорим мало, точнее, лишь однажды сосед, сравнивая мой возраст, замечает: «Мне было примерно столько же, как и тебе сейчас. Каждый день, весь сентябрь, вставали с матерью в 7 утра и шли на 15 причал опознавать поднятых погибших. Ну, как вставали? Разве вообще можно было тогда уснуть? Так… бродили бесцельно по номеру гостиницы в ожидании утра, чтобы отправиться к холодильникам в порт». Мама Александра разместилась в соседнем номере. Она 1935 года рождения.

Погибшая сестра Людмила, кстати, была единственной с Дальнего Востока. Девушка так стремилась попасть на злополучный рейс, что даже меняла билеты…
Затем мы спускаемся в прибрежное кафе, где нас ждут директор фонда Наталия Рождественская и создатель сайта о пароходе Андрей Леонов. Андрей – житель Новороссийска. Для катастрофы «Адмирала Нахимова» он слишком молод и не имеет к ней прямого отношения. Но пароходом Леонов одержим. У Наталии же на «Нахимове» в ту ночь погибла бабушка.
— Сегодня, да и тогда невозможно было назвать точное число жертв. По официальным данным на пароходе в том рейсе находилось 1243 человека, – рассказывает Андрей. Фамилии всех пассажиров и членов экипажа он знает практически наизусть. – Хотя, на самом деле, на судне было 1259. Получается, 16 неучтенных. И это, естественно, не экипаж, это «зайцы». Погибло 423 человека, 65 из которых так и не нашли. А может больше их было, этих ненайденных посторонних?
— Меня маленькую бабушка постоянно брала с собой в рейсы. Как раз во время столкновения, я бы спала без задних ног в её камере хранения. Утони я в том рейсе, кто б меня нашёл в этом помещении? – добавляет Наталия.
Завтра предстоит трудный день, поэтому, недолго побеседовав, мы расходимся по номерам.
На рейс памяти и скорби я просился ещё два года назад. Как бы сказали нахимовцы, на 25-ую. Но тогда что-то не сошлось. Дата всё-таки круглая, ожидалось прибытие министра транспорта, и было не до меня. Теперь вот мечта побывать на месте гибели судна сбылась. С этой мыслью я засыпаю.
С утра солнечно. По пути в порт, автобус делает остановку на рынке, чтобы участники купили цветы. Около часа ждём консула Украины. Наконец, нахимовцы выстраиваются парами, создавая колонну, и движутся в сторону причала. Во главе колоны мальчишка несёт икону. Рядом с ним, как и положено, батюшка. Следом дюжие водители с огромным венком. И остальные.

Где «Адмирал Нахимов», там обязательно мистика. В книге Давида Чапкиса «Гибель «Адмирала Нахимова» загадочному и непонятному посвящена целая глава. Жаль автор не дожил до 27-ой, обязательно б отметил, что выходим в море мы на теплоходе «Михаил Светлов», порт приписки которого Сочи, а спущен на воду за день до трагедии – 30 августа 1986 года.

Море неспокойное. Один из матросов говорит, что сегодня штормовое предупреждение, никого не выпускают из порта, только для нашего «Светлова» сделали исключение. Мы идём точь-в-точь по последнему пути «Адмирала Нахимова». Мимо Малой Земли и памятника «Морякам революции». Напротив маяка у мыса Дооб теплоход начинает кидать на волнах так, что приходится держаться. Батюшка, читающий молитву, непривычно худощав. От качки еле держится на ногах.
Фонд «Нахимовец» сродни закрытому клубу. Совершенно разных людей 27 лет объединяет общее горе. Сколько их, этих «клубов», в стране? «Суворовцев», «эстонцев», «булгарцев»? На первую годовщину приехали все, даже те, кто спасся. Потребовалось несколько катеров. С годами причастных к катастрофе на рейсах памяти становилось всё меньше. В последние годы приезжают в основном родные тех, кого не нашли, для них сегодня достаточно и одного «Светлова»…

Время идёт. Но из года в год, 31 августа, качается на волнах венок, окруженный множеством цветов, а под цветами, на глубине 47 метров, покоятся 65 человек. Мои мысли прерывает сирена в память о погибших. Официально «Адмирал Нахимов» братская могила. Погружения на пароход возможны только с разрешения фонда «Нахимовец». Но ныряют и нелегально. А потом торгуют в сети предметами, поднятыми с корабля. Есть спрос, будут и предложения…
— Мы сделали у себя кенотаф сестры, – рассказывает на обратном пути Александр. – С такими ценами на билеты из Комсомольска каждый год не наездишься. Всем родственникам погибших, кого не нашли, выдали урны с илом, поднятым со дна рядом с «Нахимовым». Так и похоронили в гробу урну. Отец такую могилу не признавал… Мама только из-за близости к дочери, ежегодным рейсам, перебралась в Темрюк…

Действительно. Посетить могилы родных и близких мы можем в любой момент. Убрать на кладбище перед Пасхой, помянуть в родительский день… Нахимовцы же целый год ждут возможности, чтобы выйти в море и почтить память погибших. Фонд должен существовать, но с каждым годом ситуация с финансированием рейсов памяти всё сложнее и сложнее. В этом году она была критической – рейс памяти находился под угрозой срыва. В последний момент всё благополучно решилось. А как будет на следующий год?

Траурное мероприятие длится 4 дня. Утром участники выезжают из Одессы – в этом городе располагалось ЧМП (Черноморское морское пароходство), которому принадлежал «Адмирал Нахимов», и именно из Одессы начинался круиз по Крымско-Кавказской линии, то есть большинство нахимовцев одесситы. С паромной переправой на дорогу до Новороссийска уходит целый день. Ещё день на обратный путь.
Сойдя на берег, участники направились в «Новошип» на поминальный обед, я же решил посетить с экскурсией «Михаила Кутузова», а потом просто до вечера осматривал город.
И вот горят свечи. У памятника в Кабардинке, на котором не так давно появилась подсветка, вместе с нахимовцами собралось полсотни человек – это пришли местные жители Новороссийска, Геленджика и самого поселка.

Зиновий Лютый, дочь которого Оксану не нашли (ей было 22 года), держит в руках гвоздики и зажженную свечу. Как и другие участники рейса памяти, он всё ещё верит, что его Оксана жива. Дочь просто, как Марина – героиня фильма «Армавир», пробыла после крушения парохода трое суток под водой в воздушной подушке, потеряла память, не может вспомнить своих близких и где её дом, чтобы, наконец, спустя 27 лет, уже взрослой женщиной, со своей семьёй и детьми, вернуться во Львов.

Открывает митинг Наталия Рождественская. Читает стихи.
Консул Украины произносит речь на литературной мове о том, что раньше мы были одной страной и беда общая. Батюшка говорит, что на судне были люди разных вероисповеданий и трагедия неслучайна – все 423 погибших потребовались Христу… Интересно, зачем Ему понадобились 7 пар новобрачных и 23 детей?

По заведенной многолетней традиции фонд «Нахимовец» первым направляется к памятнику возложить цветы – родственники погибших справедливо являются главными лицами на митинге. Гвоздики крепятся к фамилиям родных. Имена на чугунных плитах ласково гладятся ладонью, как гладит по голове мать по голове своего ребёнка.

В этот момент раздаётся оглушительная канонада, и ночное небо озаряет фейерверк. Подобное по масштабу бывает в День Победы или Города. Вряд ли это встречают свой профессиональный праздник шахтёры. Вероятнее, это апогей кавказской свадьбы… Если в Кабардинке забыли, что значит дата 31 августа, то что требовать от остальных?

Вот, пожалуй, и всё. Вместе с участниками 27 рейса памяти и скорби я стою у обрыва на мысе Дооб и жду, когда на моих часах стрелки покажут 23-20 – время, когда «Адмирал Нахимов» после столкновения с сухогрузом «Пётр Васёв», спустя всего 8 минут, ушёл под воду. Звучат траурные сигналы. Доносятся они, к сожалению, не со стоящих на рейде кораблей, а из припаркованных поодаль машин.
P.S. Утром я возвращаюсь в город Сочи, куда 1 сентября так и не дошёл «Адмирал Нахимов». Ещё раз посещаю памятник. Вокруг ни души. Удивительно, но до сих пор горят некоторые свечи. Я же говорил, что всё связанное с «Нахимовым» невероятно…

Фото: posch ©
Виктор Лягушкин ©