Вы правы: хоть пиши им в личную почту! Да только всё равно не поймут…

Я специально ходила смотреть, потому что тоже так подумала. Дерево, которое упало, росло ближе к стене бывшего роддома, там не было прокладки кабелей.

Друзья, не могу удержаться, чтобы не посоветовать нашим бизнесменам прочитать рассказ художника Константина Коровина «Профессор Захарьин». К сожалению, не научилась ещё сокращать текст(((. Думаю, этот рассказ всем полезно прочитать.

Профессор Захарьин

Москва. Апрель месяц.
В окно, из своего деревянного домика в Сущеве, у большого сада, вижу заборы, акации, липы и веселую зеленую загородку особняка хозяина дома, окна которого выходят на улицу.
На дворе большая конюшня с желтой крышей и каретный сарай. Двор мощен булыжником, кое-где, по краям, зеленеет весенняя травка. Хозяин дома — человек солидный, серьезный, директор правления железной дороги, лет пятидесяти, с проседью. Глаза серые, без улыбки, лицо бледное, одутловатое и как будто посыпанное мукой. Болен хозяин. Уже не издит он каждое утро на вороных на службу. Говорят — обезножел.
Хозяин человек был неразговорчивый. Как-то, придя ко мне, посмотрел на мои картины и сказал:
— Зайдите-ка ко мне, посмотрите у меня картину Айвазовского… Волна так написана, что прямо вот-вот выльется из картины… Что вы пишете сад этот (а я писал из окна этюд), сарай тоже… Что хорошего? Какая красота — заросль? Тут будут строить большой дом, пятиэтажный. Шехтель мнe проект делает. Это все этим летом срубят.
— Этот сад срубят? — спросил я, огорченный.
— Обязательно, этого запущения не будет больше. Что в нем крапивы одной — не оберешься…
И, немного кряхтя, поднялся с кресла, как-то беспокойно водя глазами в разные стороны.
— Вот, — сказал он. — Что-то ноги плохи у меня стали. Насилу хожу. Завтра Захарьина жду, обещал приехать, ассистентов присылал. Приказали, чтобы все часы в доме остановить. Маятники чтобы не качались. Канарейку, если есть — вон. И чтобы ничего не говорить и чтобы отвечать, когда спросит, только «да» или «нет». И чтобы поднять его на кресле во второй этаж ко мне, а по лестнице он не пойдет. Вот что. Вот какой. И именем, отчеством не звать, — сказали ассистенты, — он не любит и не велит. А надо говорить «ваше высокопревосходительство». Вот что. А то и лечить не будет.
И хозяин с озабоченным видом ушел.
В окне я вижу сад. За зеленой загородкой, в весеннем солнце, как в бисере, вшни и розовые цветочки.
Так радостно светят на солнце сквозь ветви деревьев главы церкви «Утоли моя печали», и ложатся синие тени по двору, и желтые акации блестят, светясь на темных заборах, окружающих сады.
И вот вижу я, как вошли в калитку дома молодые люди в цилиндрах и один — небольшого роста — в шубе с бобровым воротником, в очках, с темной бородкой. Хозяин стоит у каретного сарая. Кучер и дворник выкатывают пролетку. Хозяин стоит покорно и смирно, опустив руки и голову, а кучер надевает на него хомут, как на лошадь.
«Что за история», — думаю я и говорю приятелю своему, художнику Светославскому:
— Сережа, посмотри, что это делается с хозяином-то нашим? Его запрягают в пролетку…
— Пойдем, посмотрим во двор, — говорит Светославский.
Только мы хотели выйти на крыльцо, а горничная бежит к нам, запыхавшись:
— Анатолий Павлович просил вас подождать выходить, пожалуйста, Захарьин не велел…
Запрягли хозяина. Под мышкой он держал оглоблю. Захарьин шел по двору впереди. За ним — два ассистента. А потом хозяин вез пролетку по двору, заворачивая кругом. Захарьин поднимал руку в белой перчатке, шествие останавливалось на пять минут, а потом опять хозяин вез, как лошадь, пролетку.
Удивлялись мы, смотря в окно. Странное было зрелище.
Дня через три после весеннего дождя опять я стал писать свой этюд из окна своей квартиры.
Весеннее солнце светит, горят весело зеленые кустики за загородкой. В каретном сарае настежь открыты ворота. А в нем сидит на пролетке хозяин, в шубе и в меховой шапке.
Он ест апельсины, бросая корки на пол сарая. Пролетка не запряжена в лошадь. Кучер Емельян стоит около и, улыбаясь, беседует с ним. Покуда я писал этюд из окна, хозяин все ел апельсины и бросал корки в сторону. Вдруг послышался звонок у калитки дома. Хозяин встрепенулся. Поправив рукой бороду, рот вытер салфеткой. Кучер побежал к калитке отпирать. В же вошел Захарьин и двое ассистентов.
Один из них нес большой сверток, плетенку, завернутую тщательно в розовую бумагу. Видно, что из хорошего магазина. Захарьин прошел к сараю и пристально посмотрел на хозяина. Тот с каким-то особенно виноватым видом сидел перед профессором. Ассистенты развернули привезенный пакет. В нем были большие яблоки, которые поставили перед хозяином. Тот взял яблоко и стал есть, а Захарьин смотрел на него. Потом подошел к нему близко и пристально смотрел в лицо, поднимая веки пальцем. Хозяин поворачивал голову то кверху, то книзу.
Все это делалось молча. Захарьин вышел с ассистентами и за воротами дома сел в коляску, запряженную парой вороных, покрытых сеткой.

Я вышел во двор и подошел к сараю, поздоровался с хозяином, а тот все ел яблоки.
— Анатолий Павлович, — спросил я, — что это такое: вы то в сарае яблоки кушаете, то коляски возите?
— Что? Ведь вот, вы видали, что делается, — ответил мне хозяин. — Как лошадь, а? Пролетку возил! А сегодня утром не видали? Я ведь в шесть часов вон энту бочку-то, — показал он, — по двору катал. Целых два часа, нате-ка. Гимнастика, что ли это, и сам я не пойму. Уж очень лошадью-то неохота быть. Подумайте, ведь я не кто-нибудь, а директор правления. На праздники хотел яичко съесть — сказать должно, что аппетит-то у меня явился, это верно, — так он как на меня затопает ногами да закричит: молчать! Вот тут что поделаешь? Лошадей продал, жалко было. Вот ездить теперь не велит. Пешком ходить надо. Нуте-ка, к вокзалу-то, правление-то там. Хорошо, никто не знает, только вы видите. А то засмеют.
— Вот одно заметно, — говорю я. — Лицо-то у вас изменилось. Бледность пропала.
— Да ведь, должно быть, он знает. Только одно обидно. Лекарства никакого не дает. А вот за это-то самое, что бочку катаешь, пролетку возишь, что яблоки ешь, — тыщщи ведь платить надо. Вот что! И платишь. Что с ним сделаешь? Сказать-то ведь ему ничего нельзя…
Жаркий вечер лета. Июль месяц. Сад густо зарос зеленью. И уже не видно за ним красивой церкви «Утоли моя печали».
Сижу я в саду с приятелями и вижу, как в калитку во двор пришел хозяин с портфелем под мышкой и с ним — миловидная дама, в белой широкой шляпе, сбоку спускалась роза ей на лицо. Хозяин прошел по саду и остановился у капельной бочки, которая была наполнена дождевой водой. Он посмотрел в бочку, и дама рукой брызнула ему водой в лицо. Хозяин рассмеялся.

Я прошел в сад к хозяину, сказал:
— Ну что ж, Захарьин-то вылечил вас, Анатолий Павлович.
— Да, да. Совсем себя чувствую человеком. Даже разрешил мадеру с водой. Полстаканчика. Замечательный человек. Так благодарен. Совсем другой стал. Одно: на лошадь сесть нельзя. Ходи пешком. Так верите ль, что я испытал: вот с Анной Федоровной, — показал он на даму, — из «Мавритании» извозчика нанял, еду, а сам молюсь: «Гооподи, — говорю, — не встретить бы его. Вот увидит, что будет». Гляжу, а он напротив и катит. Я-то голову за ее спрятал. Видел он меня или нет? Вот теперь вы знаете, какая у меня забота. Я у него через неделю быть должен. Так сейчас трясусь. Если видел, ведь он меня выгонит…
Я говорю:
— А что ж, сад-то когда рубить будете?
— Не буду. Не велел.
— Как же, — говорю, — что же это за лекарство такое? Ведь вы доходный дом строить хотели.
— Не велел. Вот вам и доходный дом. «В другом месте, — говорит, — строй. А это, — говорит, — для дыхания вам необходимо. Вы, — говорит, — родились здесь, привыкли. Вам, — говорит, — сад необходим». Вот что с ним поделаешь? У меня на Тверской дом есть. А он не велит там жить. Помните — у меня в зале, когда вы Айвазовского смотрели, там зеленые обои были: так он мне самому велел переклеить белыми. «Сам, — говорит, — переклеивай. А зеленые, — говорит, — нельзя». Вот вы и возьмите: он — профессор, все видит. Но ведь и спасибо скажешь. Другую жизнь увидал. И совсем по-другому все кажется. Ну обедать иду. Яблоки, а мяса никакого. И, заметьте, — навсегда…
И он, смеясь, ушел с дамой.
А я сказал в душе профессору Захарьину спасибо, что сад-то, по его милости, не срубили.

Спасибо! Посмеялась от души!!!

С помощью «состоит в штате» я старалась избежать слова " член Администрации"))) И только сейчас мне пришло в голову «обозвать» её работником администрации)))

А даже если и так: жена мужу деньги выделяет и т.д.? Юридически это правильно?

))) +++++!!!

Эта дама сама сажает(разумеется, силами своих сотрудников) и сама себя контролирует? Сама себе деньги из бюджета мэрии выделяет и сама их осваивает и перед собой ( так как она состоит в штате Администрации Сочи) отчитывается?
Хочется знать — юридически такое возможно?

Дата на видео прошлогодняя))).

Я всё-таки исхожу из предположения, что СК — неподкупен))).

А Вы забыли про звонок Субару, который сообщил какому-то оперу про виденную им якобы около гаража Ярста расфасовку наркотиков? ))) Я хочу сказать, что фантом Субару был просто придуман, а информацией владел опер (или человек из наркоконтроля).

Теоретически характеристика могла быть выдана тогда, когда он ещё не был наркоманом. Если эта характеристика была предназначена для «приобретения» отцовства, то знание того, что он наркоман, должно было остановить органы, решающие этот вопрос.

Мой гипотетический вариант развития событий: как выяснилось, Ярст начал работать по этому делу с Русия. При более глубоком изучении вопроса со всех сторон выясняет, что Русия не так бескорыстен, как хочет казаться, и тот, почувствовав угрозу, предпринимает ответные действия, подбрасывая Ярсту наркотики, вступая в сговор со знакомыми ментами (а раз он наркоман, то они точно ему знакомы). Тем более, выясняется, что многие документы на него выдавались сотрудниками МВД с нарушениями, в частности, характеристика без даты, не указано, что он наркоман. Услуги оплачивает его мама, раз она богатая предпринимательница. Конечно, это моя фантазия, но мы же с вами не владеем всей информацией?..

Мотив — не допустить Ярста к дальнейшим расследованиям.Видимо, он слишком близко подошёл к раскрытию замыслов Русия и к составу соучастников.
Мб, и прослушка телефона Ярста была организована заинтересованными сотрудниками МВД, поэтому они и знали, что он направляется в СК.

Полностью с Вами согласна!

В комментариях к более ранним топикам об этой проблеме я давала ссылку на публикацию в одной бесплатной местной газете. Мб, поищете? Или посмотрите электронные версии наших газет «Наш дом-Сочи»,, Народная газета Сочи". Что-то всё-таки делается.

Извините, что не уточнила — в районе Южгипрокоммунстроя.

На Конституции напор холодной воды заметно снизился.

Думаю, что из-за протестных акций против приговора Навальному, следователи-расследователи получили указание не раздражать народ сочинительством баек ))).

Мне вспомнился анекдот времён Брежнева:
Приходят к нему дед с бабкой. Дед спрашивает:
— Леонид Ильич! Скажи, пожалуйста, научный коммунизм кто придумал — учёные или коммунисты?
Леонид Ильич подумал-подумал, и говорит:
— Коммунисты!
Дед поворачивается к бабке и говорит:
— Я тебе говорил — учёные сначала бы на животных попробовали!

Может сказывается гуманитарное образование Медведева? И референтов грамотных, видимо, рядом нет… Одни блатные… А народ расплачивается за всё и вся…